Поговорим о выборах с Эдуардом Полетаевым

Данияр Ашимбаев (Д.А.) - Добрый день, друзья. Вы смотрите и слушаете общественное радио Медиаметрикс Казахстан. Нашу программу можно смотреть на сайте radiomm.kz и на Youtube-канале.

У микрофона Данияр Ашимбаева, программ «Поговорим о…». В гостях у нас политолог Эдуард Полетаев. И поговорим мы сегодня о выборах. Тема президентских выборов любимая, вечная. Все мы много раз голосовали, все мы заранее знали итог. И даже тот итог, кто победит, сколько наберет голосов. Сегодня у нас ситуация впервые уникальная – от власти будет другой кандидат. Токаев хорошо известен элите, широко известен за рубежом. Широкие массы о нем информированы меньше всего. Специфика работы, все-таки, МИД, Сенат – она не предполагает такой массовый охват. Многие до сих пор спрашивают, кто он такой, сменилась ли власть, потому что все-таки формат наличия Елбасы в политическом пространстве с теми институтами, которые он за собой оставил – Совет Безопасности, Нур Отан, Ассамблея народов Казахстан. Как по-Вашему будет продвигать кампания Токаева. Его ведь, по сути, надо презентовывать населению с чистого листа. В чем его сильные и слабые стороны, что его первый месяц президентства показал?

Эдуард Полетаев (Э.П.) – Действительно, трудно назвать его гипер-популярным политиком, хотя бы потому, что он несмотря на то что давно встроен в систему и сам человек системный, все его должности не предполагали выборности какой-то. Назначения были. Соответственно, не было масштабного представления его как политика в медиа-пространстве казахстанском и зарубежном. Это первый момент. А второй то, что, действительно, Касым-Жомарт Кемелевич – человек, который в большей степени известен зарубежной аудитории, чем части представителей казахстанской. Тем не менее мы не в закрытом обществе живем, и он не работник каких-то закрытых органов. И в принципе озвучивал достаточно громкие публичные заявления в свое время. Не так часто, но тем не менее, о нем узнать легко. Набрать в интернете его фамилию и много информации можно получить, включая биографию. И тем не менее какие-то вещи «с человечинкой»  их немного не хватает. Мне кажется, во время предвыборной кампании надо сделать акцент на том, чтобы люди больше узнали о нем как о человеке. Недавно уже появилась информация о том, как он выглядел в молодости, когда он учился в МГИМО. Хотелось бы больше узнать больше о его простых качествах, увидеть без галстука, в спортивном костюме, может, в халате, среди пшеницы, где-то еще. Потому что как дипломат он безусловно себя зарекомендовал потрясающим образом. Что там говорить, не каждый у нас работает в ООН на такой высокой должности. Это даже прецедент на пост-советском пространстве. И здесь необходима та человечинка, о которой я говорю.

Д.А. – Ну вот мы видим, формат меняется. Последнюю встречу с вице-премьером он провел не как обычно во главе стола, и на футбол он тоже приходил к нам с шарфом.

Э.П. – Мне кажется, мы ждем от нового президента того же, в каком формате был задан Назарбаевым. Большие речи, плакаты, громкая бравурная музыка. Но по сути стандарт современного восприятия президента в казахстанском обществе во многом ориентирован на последние десятилетия. Назарбаев образца начала 90 и Назарбаев середины 2010 – это два разных стиля, человека, в силу возраста.

Э.П. - Опыта того же

Д.А. – Да. И, посмотрите, когда мы формулируем традиции власти, все ссылаются на современный Казахстан, который якобы отсылает к традициям, которые были в советское время. Но опять же при том же Кунаеве – Кунаев образца середины 60 и Кунаев образца середины 80 – это два разных Кунаева. И процентное соотношение различных (не разобрала. Амплуа?)  во власти и принципы принятия решения были другие. Сейчас мы по сути видим перезагрузку властной системы, при этом Елбасы не ушел далеко. Не у всех даже есть понимание. И Токаев – у него новый стиль, сейчас пытается власть пытается нащупать формат. На выборную кампанию остается чуть больше месяца. Конечно, с учетом современных технологий, можно раскрутить любого кандидата. Но вопрос такой: очевидно, что он победит. Даже без адмресурсы, даже без массовой пропаганды – это кандидат от власти и Елбасы. Как Вы думаете, народ у нас голосует больше за власть или за конкретного кандидата? Мы видели, что зачастую у нас партийные списки, например, стали обезличенные. Эти одномандатные округа. Или даже есть взять президентские выборы, на которые, как говорят социологи, народ ходит больше, чем на парламентские или выборы маслихата. Все знают, чем они закончатся. Что они для населения – президентские выборы? Даже с учетом некой предсказуемости?

Э.П. – Я думаю, что это зависит от определенных исторических этапов. Безусловно, фактор политического лидерства никто не отменял. И 90-е и начало 2000 – это все голосовал за Назарбаева, которые ассоциировался с рядом комфортных для казахстанца вещей. Это развитие экономики, приоритет экономики над политикой, о котором неоднократно президент высказывался, это стабильность, межнациональное согласие. Такие точки притяжения избирателей к своему лидеру. Безусловно, поскольку Назарбаев довольно давно находится у власти и находился в должности президента, и государство и его политика стали ассоциироваться с его деятельностью. Последняя электоральная президентская кампания не только была за Назарбаева, но и за ту политику, которую Назарбаев проводит. Но в связи с определенными вызовами – внешними, сравнениями, которыми иногда казахстанские избиратели руководствуются, смотря что там происходит в Армении, Украине, он сейчас начинает голосовать и за атмосферу. Какую атмосферу предоставит новый президент Казахстана – это очень важно. И Вы правы в том, что власть пытается нащупать некоторые другие сферы взаимодействия и притяжения между избирателями и властью. Те же социальные сети, более активно проявляет себя кандидат от партии власти. Вовлечение большого количества общественности в электоральный процесс. Власть понимает, что это не только дело государственной важности исходя из интересов чиновничества – провести вот этот транзитный процесс безболезненно и адекватно. Но и нужно заинтересовать в этом максимально большое количество людей, которые не настроены радикально, но в то же время готовы помочь этому процессу, потому что очень долго этот процесс ждали. Сам президент Казахстана говорил о том, что думал об этом достаточно большое количество времени. О том, когда его начинать. И естественно к этому процессу привлекается внимание и общества и самых разных сил, в том числе и деструктивных. И любая штуковина – высказывание, лозунг – она может потревожить этот процесс в информационном плане. Здесь нужно очень внимательно совместно и скрупулезно относиться к тому, как это произойдет. Да, времени очень мало, можно вложить информационные и интеллектуальные ресурсы и сделать громкую предвыборную кампанию у всех кандидатов, которые будут участвовать в выборах. При этом сохранить вот эту стабильность, за которую в том числе голосовало очень большое количество казахстанцев все это время – это очень большая задача.

Д.А, - Можно так сказать, что кто-то будет голосовать за стабильность в лице Токаева, но другая половина может быть будет голосовать за перемены в его же лице. Если Нурсултана Абишевича сложно было подозревать в личных изменениях, и скорее всего он, вряд ли, пользуясь этим статусом, вряд ли одобрит большие перемены. Но в последнее время заговорили о некой либерализации. Начнем с того, что пропала блокировка социальных сетей и ютуба каждый вечер. Какие изменения сейчас нужны нашему обществу и стране в рамках системы, но для стабильности с человеческим лицом?

Э.П. – Я думаю, что каких-то больших изменений ждать не стоит, до 9 июня, во всяком случае. Сейчас самая главная задача – нормально провести кампанию по выборам, но потом, конечно, перед новым главой государства станут вызовы, которые не то что были не решены, но которые стали ребром последние год-два. И которые необходимо решать боле эффективным способом, чем как это делалось обычно. Например, прогонялось через бюджет, утверждалось достаточно долго. Те же вопросы социальной поддержки населения, малоимущих слоев. Они демонстрировались как достижения власти, а в реальности это несколько тысяч тенге, несколько процентов, которые съедала инфляция. Они карманом населения не чувствовались. Здесь нужно на социалку много внимания уделить, потому что население сильно зависит… Оппозиционное населения очень часто возникает, что на кармане не хватает необходимых денег. Второй запрос есть на безопасность. Многострадальная реформа МВД, о которой много говорят. Но мы не видим механизмом, точнее, механизмы есть, но мы не видим результатов. Меняются главы ведомств, есть попытки общения с населением. Нельзя сказать, что прячут голову в песок наши силовики. Они стараются работать, демонстрировать свои успехи, как им кажется, но население пока еще не готово, надо сделать акцент. И думаю, что в плане общения с нашими зарубежными партнерами вообще вопросов не возникнет. Уже заявили, что преемственность внешнеполитического курса останется такой же, собственно, этот курс Токаев во много и разрабатывал. Здесь сюрпризов не стоит ожидать. Здесь нужно больше уделять внимания внутриполитической, внутрисоциальной ситуации. Здесь есть запрос на более активное вмешательство власти в решение ряда проблем. И, конечно, важно сделать акцент на некую либерализацию информационного поля. Откровенно говоря, несмотря на огромное влияние, многие традиционные СМИ, телевизионщики наши в плане подачи общественно-политического контента проиграли давно Интернету и социальным сетям. Тут нужно уходить от прокрутки зарубежных сериалов, может, два-три ток-шоу внедрить, чтобы люди озвучивали свои проблемы на всю страну, приглашать аналитиков, акценты расставлять. Это тоже может помочь решить что-то.

Д.А. - То есть, в какой-то степени мы говорим о необходимости определенной перестройки, гласности и ускорении, да?

Э.П. – В определенной степени, да. Мы видим, к чему перестройка и гласность привела в советское время. Не то чтобы ограничивать: нужно просто аккуратно вводить, не спеша. Чтобы не был информационный вал, когда люди закопались в огромном объеме информации и не знали, как жить дальше. У нас, тем не менее, преемственность не только в том, что Касым-Жомарт Токаев долго с президентом работал. Преемственность еще и в идеологической сфере. Это те же стратегические программы. Никто не отказывался от того, что мы должны попасть в тридцатку развитых государств мира. Есть у нас знаковая дата – 2050 год – когда мы должны счастливо долго жить. И эффективно. Все это остается и вряд ли можно ожидать серьезных изменений.

Д.А. – А сможет ли Токаев обеспечить эти достижения. Потому что, как мы видимо, он в первую очередь опирается на тех же людей, что были при прежнем режиме.

Э.П. – Это все госслужащие, часть людей, которые работали с ним, он и позвал в команду. Не отказывался от них. На тех или иных должностях, на которых работал Токаев, были его помощниками. Сейчас вместе с ним. Нужно еще и понимать, что у нас акцент на выделение государственных служащих, так как это понималось в Казахстане. Попасть в группу А политических служащих довольно сложно, простой человек со стороны не пройдет туда. Это нужно иметь определенный опыт, знания. Проверки проходить соответствующие. Здесь скорее можно говорить о большем взаимодействии, которое власть наверняка продемонстрирует, привлекая внимание какие-то сторонние организации и представителей гражданского общества, будет выходить на диалог, чтобы получить определенные предложения. Если они будут носить конструктивный характер и не противоречить каким-то там важным принципам, то она пойдет на взаимодействие и будут полезные для государства и общества решения приниматься. И сейчас нужно конечно же проявлять активность. Это не должно выглядеть как оголтелая критика, потому что такая критика вызовет у власти защитный рефлекс. А нужно выходить и показывать, что мы можем сделать, чтобы улучшить нашу жизнь. Что сделать для государства и улучшить его эффективность. И вот так такое время приходит. Ближайшие год-два очень много инициатив можно озвучить перед властью. И часть из них внедрить.

Д.А. – Помните, да, даже в начале Назарбаевского президентства были такие – президентский совет, консультативный совет при президенте. Знаменитый совет по государственной политике.

Э.П. – И власть тогда открыто выходила на контакты со СМИ и представителями депутатского корпуса. Это было реальное взаимодействие. В одних и тех же коридорах люди встречались, договаривались, предлагали какие-то идеи.

Д.А, - Сейчас получается, если послушать Токаева, будет продолжение того же курса, но лучше, качественнее, быстрее, шире. Понятно, что ему нужно будет формировать общественную поддержку, идти на некоторое снижение веса.

Э.П. – По самому факту своего неофитства на должности главы государства он уже заряжен и ожиданиями со стороны населения и какими-то идея и решениями, которые будет принимать. И еще я думаю: да, у нас президентская система, ожидания в основном от первого лица государства по принятию решения. Но, думаю, стоит ожидать и усиления роли парламента. Хотя мы о нем говорим уже лет 10. И определенные реформы сделаны. Но у нас выборы парламентские назначены на 21 год, но могут и пораньше пройти, как у нас традиционно делается. И здесь будет определенное внедрение свежих лиц, мне кажется. Это уже не будет механизм по принятию необходимых законодательных актов. Какие-то острые вопросы общественно-политической и социальной жизни в парламент вернутся и роль парламента усилят.

Д.А. – Поскольку у нас выборы, а не референдум по одобрению кандидатуры, как мы уже говорили, на выборы идет кандидат с той же платформы, но с изменением методов достижения. Есть ли у нас реальное конкурентное поле? Буквально недавно мы разговаривали с Жанибеком Сулеевым, он сказал, что такие кандидаты есть только во власти, кто мог бы попытаться даже выйти во второй тур. Но у нас есть все политические партии, считая Нур Отан. У двух, правда, существование под вопросом, одна уже отказалась. Понятно, что нынешняя партийная система достаточно специфична, но можно ли будет ожидать что Акжол и КНПК предложат своих лидеров, а не просто представителей партии на выборах. Уже первым кандидатом на выборах стал Садыбек Тугел, журналист, от ОСДП, о котором думали, что партия умерла.Заявили о Бапи и факт его выдвижения соответствует закону о выборах. Где-то проявил себя Жаксыбай Базильбаев, который за эти годы обзавелся собственным республиканским общественным объединением. Есть ли кто может претендовать на больше чем 3-4%, вне власти?

Э.П. – Вы знаете, есть. Все зависит от конфигурации и политического веса спарринг-партнеров. Например, сравнение с силовыми видами спорт. Бокс: есть же легкий вес. И спортсмен чемпион мира, обладатель нескольких поясов в легком весе считается главным и знаковым именно в своей весовой категории. Но если он будет спарринг-партнером с представителями спортивного поколения из супер-тяжелого веса, то он по-любому проиграет моментально. Просто из-за своих физических данных. Примерно то же самое происходит на электоральном поле. Да, когда выходят такие тяжеловесы как Касым-Жомарт Токаев, понятно, что представителям других партий мечтать о выходе во второй тур или о 20-30% не стоит. Но если тяжеловесы вдруг отойдут в сторону, то представители, которые могли выйти на выборы, они вполне могли набрать политический жир за короткое время и вполне уютно себя чувствовать. Например, как Зеленский сделал в Украине, о котором как о политике никто не знал еще недавно. Здесь все зависит от этой конфигурации. Такой мощный ресурс как партия Нур Отан выдвигает своего кандидата, это уже мощный ресурс без всякой предвыборной программы гарантированно. Но надо признать что ряд политиков – мне, например, импонируют депутаты от Коммунистической партии Казахстана. Они достаточно активны, их там совсем немного.

Д.А. – А Вы помните, кто был на прошлых выборах?

Э.П. - Помню, но я забыл. Тот же Айкын Конуров, который пока не демонстрирует свои политические амбиции как кандидат в президента пока, ссылаясь на решение съезда. Но тоже перспективный молодой политик. Акжол решил с помощью плебисцита выбрать своих кандидатов – 6 человек. И эти «спортсмены» политики видят, с кем им приходится конкурировать. И они настроены не сколько на то, чтобы набрать какое-то количество голосов, а чтобы не быть битыми и сохранить перспективу себя как политиков. Пусть они в основном работают в сфере законодательства как депутаты либо на других должностях. Но нужно аккуратно бороться за голоса.

Д.А. – Но ведь возникает такая ситуация: если в 1999 году была некая политическая интрига и альтернатива. А все следующие выбора – 2005 и 2011 – те, кто в них участвовали в качестве спарринг-партнеров, потом старались долгое время не появляться на выборах, пока не забудется тот флер массовочности. Если на этих выборах повторится такая ситуация, люди такие как Перуашев, Конуров, достаточно известные, откажутся от участия в выборах и их партии будут представлять молодые кандидаты, неизвестные, по сути даже партийному составу. Понятно же, что ОСДП, выдвигая Бапи, обрекают заранее на то, что он не пройдет норму о наличии 5 лет стажа работы на госслужбе или выборных должностях. Понятно, что есть Базильбаев, который до регистрации и не пытается дойти. Но не возникнет ли ситуация, что будет 2-3 кандидата, которые настолько неизвестны ни широкой общественности, могут претендовать только на голоса своих друзей и родственников. И они наберут 2-3 процентра, и Токаев, неизвестный широкой аудитории, получит 98-99%, как у Елбасы? Возникнет разговор, что выборы не совсем демократичные и альтернативные.

Э.П. – Мне кажется, корректировка какая-то произойдет. Фактор новизны представителя власти определенно тоже играет свою роль. Наличие информации о потенциальных кандидатах благодаря наличию интернета и социальных сетей сейчас имеет гораздо больше значения, чем раньше, когда о биографии кандидатов узнавали из листовок либо на месте, когда приходили голосовать. Помимо этого, надо учитывать и требования к кандидатам. Заявить о себе как о кандидате может любой человек, это не проблема абсолютно. Проблема в том, чтобы пройти ценз, набрать более 100 000 подписей. Один же процент там нужен? От общего количества избирателей. Вот эти цензы – возрастные, языковые, карьерные, - все это приведет к тому, что реально у нас от 3 до 5 человек кандидатов будет. Больше и не надо, люди запутаются. Хотя потенциальных кандидатов вполне больше может быть, которые заявят о себе.

Д.А. – В 2005 году было больше, 3 женщины заявили о себе, одна пропала после заявления в Центризбиркоме. Журналисты нашли ее маму, она заявила, что закончила институт, не хочет работать. Она ей говорит: иди работать. Она не идет. Вот, оказывается, в президенты пошла. Выдвинулась и она ее не видела с тех пор.

Э.П. – Я не думаю, что больше 90% будет у кандидата от власти, скорее меньше.

Д.А. – Кто-то же эти 10-15% должен взять на себя. А мы видим, что эти партийные тяжеловесы – не говорю уже что политические, - они после участия в массовке не стремятся к выборам.

Э.П. – Не стремятся, потому что не хотят бодаться с кандидатом, которому, заведомо, чувствуют, что проиграют.

Д.А. – А других как бы и не было.

Э.П. – Что будет играть в их пользу? Какая-то идея, если они пойдут не от общественных объединений, а от политических партий. Надо признать, что коммунистическая партия свой ядреный или ядерный электорат сохраняет. Там, конечно, далеко уже не пять и не тридцать процентов, но несколько процентов возможно только на этом знать. И там если поделить на родственников, друзей, по несколько процентов альтернативные кандидаты вполне могут. Надо еще и программу посмотреть, чтобы они не были пресными, чтобы новые идеи появлялись. Последние электоральные практики показывают, что эти программы были похожими друг на друга, скучными. Ничего привлекающего общество, они не предлагали. Если у кандидата от власти всегда была такая повестка, которая демонстрировала реальные возможности и реальные результаты, то у альтернативных кандидатов всегда были такие лозунги характера – чтобы и не против власти быть, и в то же время какие-то простые вещи дидактического плана озвучивались, которые привлекательны, но больше привлекательности за ними ничего не стояло. Мне иногда хочется посмотреть программы, чтобы они были свежими, чтобы они не были записными, лишь бы была программа. Успеют они сделать такие программы, чтобы там идеи были – вот это вопрос.

Д.А. – Гугл в помощь.

Э.П. – И, естественно, эти программы тоже должны восприняться избирателями, на которые рассчитывают кандидаты, а времени очень мало.

Д.А. – Зеленский, по-моему, пошел вообще без программы

Э.П. – Без программы, но Зеленский победил потому что у него медиа-ресурс был мощный, подготовка, знаковый персонаж. Зеленского у нас не будет, это точно. У нас и сериала «Слуга народа» не могло появиться.

Д.А. – Да, такое могло быть только на Украине. Там уже 6 президент.

Э.П. – Я наблюдал дебаты и, честно говоря, выключил телевизор. Не потому что я там не приветствую демократические вещи, а потому что чувствую, что политическая культура постсоветских стран очень сильно раздвигается друг от друга. И ту повестку, которую озвучили два кандидата во второй тур, она не совсем уже актуальна для наших реалий центральноазиатских, казахстанских. Здесь статус политика не предполагает такой излишней попсовости, которая демонстрировалась на Украине. Здесь нужно быть агашкой, чтобы тебя принимали. Потенциальные кандидаты, весомые политики – они в сфере власти находятся. Недаром Тасмагамбетова вспоминали в социальных сетях как возможного кандидата в президенты, у которого есть политический вес. Ряд других представителей власти. А альтернативный кандидат с улицы – им могут восторгаться, читать, но голосовать будут ли?

Д.А. – У нас политическая культура сформирована за счет 33 периода правления Назарбаева. В других странах, в той же Украине, мы наблюдаем частую смену. У них самое долго продержался Кучма с двумя сроками. Мы видим смену президентов в кавказских республиках. Лукашенко тоже первый и единственный президент Беларуси, но до него были три спикера, пост президента там ввели позже всех. Если отмотать назад, у нас был Дом демократии, где сидели 20 человек, была какая-то повестка дня: экологи говорят так, патриоты так, большевики так. А сейчас даже некого подобия плюрализма нету. Партии стараются вести себя корректно в рамках единой политической культуры и даже какие-то свои политические вещи стараются не выдвигать дальше определенных флажков. Возможно, феномен Зеленского мог быть и у нас?

Э.П. – Если бы все пошло в 90 по-другому.

Д.А. – Для нас смена власти сама по себе в новинку. Тем более та модель, когда первый президент уходит в отставку, но остается не просто в политике, а остается с огромными властными полномочиями. Буквально недавно распоряжением Елбасы был назначен заведующий отдела совета безопасности, хотя до этого назначения в Совбезе начал уже Токаев проводить. Имеется ввиду, возможна ли отмотка обратно в девяностные? С те 90-е, когда было наличие широкого политического спектра, может, с карликовыми партиями и карликовыми лидерами. Но тогда казалось, что есть люди, которые отражают те или иные грани электората, те или иные настроения. Правые, левые, центристы, интернационалисты, национал-демократы первой волны – сейчас есть некое подобие общности, Казахстан на 90% голосует за нужную партию и нужного президента. Имеет ли шанс наше общество вернуться к этим истокам начала независимости?

Э.П. - Нет, не думаю. Я думаю, что будет демонстрация добрых политических намерений перед населением страны, перед зарубежными партнерами в плане реформаторских инициатив, возврата к демократическим, человеческим ценностям, защите прав человека. Как это происходило в ряде стран при смене политического курса. Можно даже Северную Корею в пример привести, что экономические показатели неоспоримы, хотя это уже внук у власти находится, но он демонстрирует. При этом показывает зубы со своим ядерным оружием. Это человеческое лицо Ирана, которое Ахмадинежад в свое время демонстрировал. Это возврат оперы и балет в туркменскую культуру, который продемонстрировал Аркадак, новый президент Туркменистана. Вот такие шаги будут сделаны. Но мы слишком близки к таким радикальным политическим культурам. Всегда Казахстан выглядел более демократично и человечно в рамках региона. А в плане сохранения власти и политической системы и демонстрации эволюционного, а не революционного характера, мы ориентировались на часть стран Юго-Восточной Азии. Поэтому здесь можно ожидать поблажек, если можно так выразиться. Но что в пучину свободомыслия и всевластия мы вернемся, ожидать нельзя, этого и население уже не захочет. Мы привыкли к порядку. А ведь работа государства – не только потому что мы должны бояться полицейских, закона, решений действующей власти. Мы должны сами жить по таким правилам, которые не так-то легко внедрить. Например, в Казахстане смогли же порядок навести что пешеходов пропускают, штрафуют за окурки периодически, что было сложно в 90-е представить. А ведь это тоже определенная свобода, когда у нас преступные группировки ходили и шантажировали бизнесменов. Все это сейчас ушло и это тоже развитие. Поэтому слабость власти подразумевает выход на первые планы олигархов, бизнесменов, которые чуть ли свои силовые структуры имеют в виде своих охранных агентств, как в той же Украине происходило. Здесь нужно понимать, что мы этого не хотим. Мы хотим высказывать свое мнение и чтобы нам это ничего не было. То же молодое поколение, которое в соцсетях возмущается жестким приговором 15 суток за плакат – оно не готово к 15 суткам. Оно считает, что плакат максимум штрафа заслуживает. И, казалось бы, не столь значительное происшествие, но оно вызвало резонанс на пустом месте. И это нужно тоже учитывать, к чему люди готовы, к чему не готовы. Это было хорошее время, веселое. Я даже в том доме демократии практику проходил. Нас, молодых политологов, туда отправили на практику. Я себя там довольно неприкаянно чувствовал, потому что там много городских сумасшедших ходило. Но люди себя реализовывали, потому что времена такие были и к ним прислушивались. Есть же эффект Гайдпарка, сейчас этот эффект заменяет фейсбук. Мне кажется, людям надо давать возможность выговариваться, не наказывать за это очень жестко. Но в то же время и смотреть, чтобы эти призывы соответствовали, и чтобы это были не призывы к нарушению общественного порядка и законодательства, а конструктивные предложения. Потому что есть определенное количество людей, которых хлебом не корми, дай поговорить за политику.

Д.А. – Это запрос интеллигенции или массовый запрос?

Э.П. – Я не думаю, что это массовый запрос. Поскольку у нас сейчас и таксисты сейчас политологи, а таксистов очень много, это большая страта населения. Все-таки это существенный запрос. Есть очень много людей, которых не интересует политика и по сей день, те же домохозяйки, или люди пристроенные, занятые своими интересными делами или хобби. Их интересует только чтоб стабильно было и спокойно, солнце светило, мир на улице, криминала нет. Но запрос такой существует, тяжело говорить, какого объема, потому что нужны исследования. Но хотя это тоже не самый эффективный инструмент, потому что не всегда люди будут говорить, то они думают.

Д.А. – Получается, что все мы связываем со сменой власти определенные перемены?

Э.П. – Да, конечно.

Д.А. – С другой стороны возникает ситуация, при которой непонятно, насколько власть поменялась и насколько второй президент свободен…

Э.П. – Нас еще сюрпризы ждут, но все это после 9 июля. Все может случиться.

Д.А. – Июня.

Э.П. – Говорить о том, что этот транзитный процесс… Он просто легитимизируется, фактически… И в принципе тот же кандидат, который сделал запрос в конституционный совет - он же находился в зарубежной командировке, если можно так выразиться. Это тоже говорит о том, что он заинтересован, чтобы все происходило в рамках законодательства. Но сюрпризы-  они всякие разные могут быть. Связаны с вопросами здоровья тех или иных политиков, которые остаются и оказывают влияние на ситуацию в стране. Это может быть внешняя повестка неожиданная. Может, она существенного влияния не оказывает… Помните, у нас конфликт с Кыргызстаном случился после громких заявлений предыдущего президента. Нельзя не учитывать, надо быть готовым, что с внешней стороны тоже что-то может быть.

Д.А. – Это не будет связано с выборами.

Э.П. – Да, это не будет связано с выборами, но за электоральным идет процесс обычной, реальной, классической жизни. Работа, отдых и так далее. Там тоже надо наблюдать, следить. Потому что первые годы будут непростые. Просто потому что он новый. Ему надо будет много усилий чтобы закрепиться, зацепиться, чтобы в понимании электората он надежный лидер был.

Д.А. – Посмотрим, как отреагируют партии, еще несколько съездов назначено. Понятно, что говорить сейчас, каким президентом будет Токаев сложно. В принципе настрой к нему позитивный. И вопрос опять-таки: в кадре присутствует и первый президент со своими рычагами.

Э.П. – Фактор первого президента еще будет работать, будет сказываться еще долго.

Д.А. – Пока понятно, что ожидания есть. Все хотят и сохранения стабильности и перемен. Но где та грань, когда перемены не нарушают стабильности, нам предстоит почувствовать на себе. Подошел к концу очередной выпуск программы. Гостем был уважаемый политолог Эдуард Полетаев. Большое Вам спасибо. Наша передача доступна на нашем сайте радиомм.кз и на канале в ютубе. С вами был я, Данияр Ашимбаев. До новых встреч.