Александр Лазуткин: «Космос ничему плохому не научит»

Александр Лазуткин, космонавт, Герой Российской Федерации

О чём подумалось, что почувствовалось, когда оказались в открытом космосе?

Я не был разочарован, это однозначно. Но то, что большинство моих ожиданий не исполнилось, это факт. Я ожидал, что испытаю восторг от того, что увижу Землю со стороны, а когда я на нее посмотрел, было чувство разочарования. Я смотрю на Землю, и возникает такая фраза: «я так и знал, что она круглая»… И дальше был момент, который я тоже не ожидал совершенно. Я прекрасно знал, что Земля круглая, что мы летаем в космосе, вращаемся вокруг Солнца, но вдруг почувствовал, что мне жутко дискомфортно смотреть на Землю, которая ни на чем не стоит. Если бы я там увидел китов, черепах, я бы сказал, что так и надо, чтобы хоть что-то ее держало. Однако…

Я ожидал, что увижу большое количество звезд, но не ожидал, что их так много! И это был восторг! Вопрос о том, одиноки мы в этом мире или нет, сразу ушел. И мысль о том, что в этой точке Вселенной так сложились обстоятельства, что здесь появилась жизнь, и больше нигде таких обстоятельств нет, уходит.

Не может быть в таком огромном мире, что только здесь, в этой точке все было хорошо, а там нет жизни. Поэтому этот вопрос снялся, даже стал неинтересен. Есть другие миры.

Я понимал, что Вселенная бесконечна. Но знать, что она бесконечна, и видеть – это две большие разницы.

Бесконечность Вселенной воспринялась, как восторг и страх от того, что это огромное расстояние, даже по спине холодок пробежал. И когда я приземлился, понял, что существует огромная разница между теми, кто был в космосе, и теми землянами, которые не были в космосе.

Живя на Земле, ходя по этой планете, вращаясь вокруг Солнца, мы не чувствуем это движение. В сознании у нас есть картинка Солнечной системы, даже нашей Галактики, которая вращается вокруг своего центра. Но нас это не волнует. Для нас мир – это наша планета, мы здесь живем, думаем масштабами планеты. Можно масштабом дома думать, масштабом страны, масштабом всей планеты – дальше не простираются наши раздумья. Мой мир тоже был планетой Земля, а теперь это стало нечто большее, тут тоже что-то меняется.

Уже тогда велись разговоры о том, что нас на Земле много, что нужно выводить программы по сокращению людей, ограничить рождаемость. Но, когда я увидел, какой наш мир большой, как мы от него зависимы… Мы живем в мире, где действуют другие силы, и они определяют, будет эта планета жить или не будет, а мы его не изучаем. Нам же надо его изучить, понять, чтобы остаться в живых. А для такого огромного мира 5 миллиардов людей – это безумно мало. Кто-то говорит о том, что надо ограничить население, и тогда мы будем жить хорошо. Сейчас нас 8 миллиардов, и нам надо сделать так, чтобы все 8 миллиардов были здоровыми и умными, потому что этот мир должен изучаться умными людьми, а не теми, которые только живут и радуются.

Вы пробыли в космосе 184 дня, 22 часа и 7 минут. Как Вы в разрезе всей жизни оцениваете этот период?

Я получил те знания, которые не мог получить здесь. Это не было райским наслаждением, это был период получения новых ощущений. Не было «поломки мировоззрения», а наоборот, расширение.

Хоть это была моя мечта, полететь в космос, я не испытывал восторг от того, что мечта сбылась.

Но, когда мне говорят: «Слушай, у тебя же был сложный полет», – это был важный полет. Все то, что там происходило, повернуло мои мозги, причем не думаю, что в худшую сторону.

Можно сказать, что жизнь разделилась на «до» и «после»?

В какой-то степени да. Не скажу, что я живу новой жизнью. Нет, она старая, старые мировоззренческие вещи, но они уже окрашены новым цветом, новыми ощущениями. Еще одна новость была для меня: когда я через 4-5 месяцев после полета проснулся, была хорошая погода, синее небо, зеленые листочки, вид из окна прекрасен, меня посетила мысль – моя мечта сбылась, а я еще живой.

Не было восторга, что я теперь могу блаженствовать и радоваться, кричать всем, что я счастлив, мечта сбылась. Если мечта сбылась, это хорошо? Ведь когда я шел к мечте, была цель, ты с чем-то борешься, идешь, и вот ты дошел до нее, а я никогда не думал, что будет после полета, потому что настолько тонкая дорожка к этому полету. Если я буду думать и мечтать о том, что будет после полета, а вдруг не будет, потому что полететь еще нужно суметь.

Длинным был Ваш путь в космос?

Я закончил МАИ в 1984 году, а полетел в 1997-м. Но у меня не было такого периода, когда я сидел и ждал.

В 1984 году я написал заявление в отряд, и с этого момента начал проходить медицинскую комиссию. Этот этап занял года четыре. Я ее прошел, потом были экзамены, сдал, и меня зачислили в отряд.

В отряде тоже началась подготовка абсолютно без перерывов. Есть этап общекосмической подготовки, «курс молодого бойца», он два года идет. Я его прошел.

После этого нашу группу расписали, кто когда полетит, и мы стали готовиться к полету. Та дата, которая была назначена, все время чуточку приближалась, потому что где-то выбывали люди, и мы двигались.

Пять лет была гонка, марафон, и когда я полетел, уже началась работа. А когда прилетел, стал думать, что делать дальше, хочу ли я еще полететь. Я же космонавт, я хочу.

Не устали? Это же колоссальная психологическая, физическая нагрузка.

Совсем молодым я мечтал – полечу в космос, потом полечу на Луну, похожу по ней, а потом полечу на Марс, хочу потопать ногами по Марсу. А когда уже полетел, я понимал состояние нашей программы, что Луны мне не видать, Марса тем более.

А если я еще полечу, я ведь ничего нового не увижу, а увижу ту же самую Землю, те же самые звезды, те же самые ощущения испытаю, полгода я в них купался.

Единственное, что мне тогда хотелось, – хорошо бы почувствовать, что такое безаварийный полет.

У меня начался этап поиска мечты: «что тут сложного, а давай-ка я создам себе еще одну мечту»... Но ни одна моя мечта не была сравнима с этой мечтой.

О чем Вы мечтаете сегодня?

Сейчас я стал немного философом. Я смотрю на то, что происходит в мире, и мне очень хочется донести людям ощущения, которые были во мне. Я понимаю, что чем больше людей слетает в космос, тем лучше мы будем жить на Земле. Космос ничему плохому не научит.

Но для того, чтобы жизнь на Земле изменилась, туда должны слетать миллионы, а, может, даже и миллиард.

В одном из интервью Вы сказали, что главный подвиг Гагарина был не до полета, а после.

Гагарин сделал один виток вокруг Земли, прилетел, все говорят – вы совершили подвиг. А он тогда стал самым популярным человеком на нашей планете. Мы же видим, как «звезды» становятся популярными, как они иногда меняются. Это одновременно и дар, и проклятие. Гагарин стал первым человеком на планете, которого знают все. Он мог ходить, задрав нос, но он остался обычным человеком. До прихода в отряд ничего плохого о нем не слышал, и придя в отряд, в разговоре с космонавтами, которые его знали, не было ни одного отрицательного отношения. Поэтому в этом подвиг – остаться человеком.

Дети сегодня не так активно хотят стать космонавтами, большинство людей привлекают «материальные», популярные профессии…

Пару слов о нынешних ребятах. Я выступал во втором классе, рассказывал о космосе. Звонок прозвенел, и двое парнишек, которые сидели ближе ко мне, собирают свои ранцы, и один говорит другому: «Теперь я точно знаю, я не буду банкиром».

Дети хотят в «успешные» профессии, потому что другой информации нет. Достаточно посмотреть на мир со стороны холодным взглядом и оценить, почему они стремятся к этому. Да потому что в нынешнем информационном потоке все говорят: «зарабатывай, зарабатывай». Не «мечтай», не «пытайся что-то преодолеть». В основном потребительское отношение, и формируется жизненный стереотип.

Насколько секретная сегодня информация, которую узнают космонавты? Подписываете ли Вы какое-то соглашение о неразглашении?

Если мы подписываем такой документ, что мы должны говорить и как говорить, то как, по-Вашему, я должен сейчас ответить? Да, мы подписываем, но я не скажу?

Маленький эпизод из жизни. Летаем мы на станции, у нас минута отдыха. За столом пьем горячий кофе с шоколадом, играет музыка, расслабленные, разговариваем друг с другом. Командир подлетел к компьютеру и говорит: «А хотите узнать, что про нас пишут?» Тогда не было интернета, нам радиолюбители со всего мира присылали свои сообщения. И он читает заметку из австралийской газеты, что в настоящее время международный экипаж станции «Мир» находится в депрессивном состоянии, он измотан «нештатками», у них нет электричества, они не могут себе согреть пищу (а мы пьем горячий кофе), не работает туалет.

И мой визави, американец, говорит: «Как здорово, что они не видят, как у нас на самом деле!»

О том, как там на самом деле, как бы мы ни рассказывали, все земляне будут всегда воспринимать с долей скепсиса, потому что у всех очень четко сидит установка – «им нельзя говорить всё».

Как Вы относитесь к фильму «Вызов»? Это действительно снято в космосе?

Они полетели, это однозначно. Там снимали сцены. Проект старый, еще в конце XX века хотели снять фильм, Владимир Стеклов должен был играть, и он уже прошел подготовку, но почему-то отменили.

С точки зрения «давайте снимем фильм» –я к нему хорошо относился, но что меня немножко тревожило? Они все говорят о том, что мы снимем реальные кадры в космосе, и это сделает фильм классным. Слушайте, вы научитесь снимать здесь. Про космос один-два хороших фильма… Вы просто снимать не умеете! Поэтому я к нему относился со скептицизмом: можете ли вы снять хороший фильм? Но они сняли нормальный фильм.

Но есть одна тонкость, ложка дегтя – не полетел экипаж, который должен был полететь. Поставили экипаж, который полетел и снял фильм, а эти ребята так и не полетели.

На сегодняшний день средняя зарплата космонавта от 300 до 500 тысяч. Это так?

Мне трудно сказать. Когда я был космонавтом, у меня зарплата была в долларовом эквиваленте 200 долларов в месяц, это начало 1990-х годов. Сколько сейчас получают, не знаю. Космонавт – это не та профессия, где ты можешь стать богатым. Но она самая интересная.

За день до отлета на Байконуре к нам подвели одного бизнесмена. Он такой важный был, его допустили в «святая святых»… У него глаза горят, задает вопросы, мы ему отвечаем… А потом он говорит: «А сколько вы получите за полгода?» С ним сидел начальник центра подготовки, и мой командир говорит, что у нас контракт, только начальник может сказать. Интересна реакция: удивленные глаза, блеск уходит, и он говорит: «Да я такие деньги за месяц получаю».

Кстати, полет внес коррективы в понимание, что такое деньги, что это не самое главное.

Что для Вас главное?

Для меня сейчас главное – окружающий меня мир. У меня дети и внуки растут, я на них смотрю, и мне хочется их мозги сделать хорошими.

А если бы они пошли по Вашим стопам, Вы бы их отговаривали или наоборот, помогли бы?

Если бы они сами пошли, то помогал бы. Я никого не уговариваю, более того, когда выступаю, не говорю о том, что профессия космонавта самая хорошая, что я всем желаю полететь в космос. Я столько врагов наживу, которые поверят мне, а потом скажут: «Лазуткин сказал, мы поверили и пошли. А я хотела быть доктором, поваром»...

Все профессии хорошие, это раз. Второе – очень четкое понимание того, что мы все в этом мире живем в космическом корабле. Мы все в этом состоянии находимся, мы все несемся по этой Вселенной на этом корабле и эпизодически делаем вылазки на орбиту.

И здесь мы живем экипажем, где все нужны.

По материалам программы Анастасии Адерес «Кофе-брейк со звездой» на Радио Медиаметрикс

6 мая 2024 г.

Полный текст интервью на mediametrics.ru